26.02.2008 16:25
Складывающаяся сегодня вокруг нашей страны геополитическая ситуация будет во многом определять характер модернизации России. Ключевой вопрос современности — обеспечение развития общества при сохранении среды его обитания. Свое видение путей разрешения конфликта между ресурсной и экологической моделями модернизации предлагают ведущие сотрудники Института социологии РАН.
Неизбежность социально-экологической модели развития
Либеральный курс 1990-х годов привел одновременно к сверхэксплуатации природы и резкому снижению человеческого потенциала. Сегодня российская власть отказалась от формулы «сначала экономика — потом экология и человеческая жизнь». Но стратегически проблема выбора еще не решена. В его контексте необходимо принять во внимание по меньшей мере два фактора глобального масштаба.
Первый — это сам характер глобализации, представляющей собой тотальное продвижение логики глобальных финансовых рынков во все сферы жизни. Ряд западных исследователей определяют нынешнюю мировую ситуацию как господство хищнического капитализма, беспринципный союз между государственной властью и паразитическими формами финансового капитала. Нестабильность, непредсказуемость и небезопасность, по мнению ведущих социологов мира, суть ключевые характеристики современной глобализации. Локальные войны становятся нормой и все менее отличаются от наведения социального порядка. Триада — США, Европейский союз и Китай не только диктуют темп и характер мирового развития, но все более замыкаются друг на друга потоками торговли (76 процентов) и прямых инвестиций. Дж. Най, Дж. Сорос, Дж. Стиглиц, Н. Фергюсон и другие мировые авторитеты политологии и социологии видят в США главный источник опасности, в частности, потому что изоляционизм американцев растет, а они не имеют и не хотят иметь достаточных знаний о других обществах.
Другая сторона той же проблемы — ухудшение ситуации в третьем мире, который бы правильнее называть не развивающимся, а, скорее, разваливающимся. Его единственным ресурсом воздействия на мировое сообщество остается создание угроз стабильности богатых соседей.
В условиях растущей мощи триады, сокращения нефтегазового потенциала Персидского залива, наличия так называемой «дуги нестабильности» по западной и юго-восточной периферии России регион Сибири и Дальнего Востока становится фокусом борьбы за мировое господство. «Кто владеет этой территорией — тот владеет миром», — сказал британский геополитик X. Макиндер, один из основателей новой науки, еще в 1919 году. Кажется, наше политическое руководство склонно разделять такое мнение. О переносе центра тяжести российской геополитики на восток свидетельствуют результаты международных встреч текущего года.
Но с чего начать? Данный макрорегион РФ обременен рядом серьезных проблем. Во-первых, мы имеем критическое соотношение «население — ресурсы» и его пока негативную динамику. Во-вторых, конкуренция РФ, США и Европейского союза за закрепление права пользования шельфами Ледовитого океана означает превращение «дуги нестабильности» в «круг нестабильности». В-третьих, федеральная «геополитика труб», решая задачи накопления капитала и интеграции России в мировое сообщество, не способствует притоку и закреплению в данном регионе интеллектуальных ресурсов и исключает местное население из процесса модернизации. В-четвертых, продолжающийся отток интеллектуальных ресурсов и инкапсулирование региональных элит усиливают политический сепаратизм и культурную деградацию коренного населения.
Олигархическая элита, создавшая выгодный для себя социальный порядок, не хочет никаких перемен. А ведущие российские специалисты в области региональных проблем публично обсуждают вопрос о переносе столицы страны на восток как средстве порождения новой инновативной отечественной элиты. Опыт Канберры, Бразилиа и совсем недавний — перемещения столицы Казахстана в Астану убеждает в действенности такого шага. Есть тут и чисто экологический смысл: азиатская часть РФ загрязнена значительно меньше европейской.Существуют также внешние препятствия социальной модернизации РФ. По мнению известного американского экономиста и философа Дж. Сакса, на Россию воздействуют финансовое и военное давление США, растущая экономическая мощь и социальная привлекательность Европейского союза, демографическая экспансия Китая, экономическое чудо Индии и стран Юго-Восточной Азии, рискогенный Юг и «молчаливое умирание Африки». У РФ нет возможностей развития свободных экономических зон вследствие ее отрезанности от мировых торговых путей и отсутствия выхода к морям; преимуществ дешевой рабочей силы; ее технологии несовместимы с западными и т. д.
Сибирь — не средство утоления мирового ресурсного голода
Причин сегодняшнего обострения ресурсного вопроса несколько. Назовем главные: 1) Современное производство привязано на 70—80 процентов к нефти и газу. 2) Изменение климата уже стало глобальной экосоциальной проблемой, чреватой в недалеком будущем рисками ограничения доступа к водным ресурсам и продуктам питания, сокращения структуры пригодных для жизни земель, появления мощных потоков «климатической миграции», изменения структуры занятости, роста «адаптационных расходов». 3) Вследствие глобального потепления, загрязнения атмосферы и Мирового океана, вырубки лесов Амазонки, лесных пожаров в Сибири и на Дальнем Востоке стал проявляться дефицит ресурсов воздуха, пресной воды, жизненного пространства. Идут острые дебаты по поводу Энергетической хартии Евросоюза, борьба вокруг ресурсов Каспия и т. д. 4) Кризис существующих международных институтов, которые не имеют действенных рычагов воздействия на объемы и характер потребления и распределения ресурсов. А ведь даже однодневный сбой в подаче электроэнергии, как это уже случалось в Западной Европе, может дезорганизовать жизнь целого континента. 5) Ресурсная ориентация экономики и приход к власти нефтегазовой элиты серьезно изменяют фундаментальные основания всей экономической и социальной политики государства, и прежде всего национальную повестку дня. 6) Наконец, окончание периода «легкого роста» экономики России повышает ее уязвимость перед вызовами времени. Хотя в 2006 году ВВП РФ сравнялся с уровнем 1990 года, налицо проявление дефицита электроэнергии и газа на фоне медленного наращивания их добычи. Глубокая модернизация всей экономики и одновременное увеличение производства в ТЭКе требуют беспрецедентных для России вложений.
Будущее России сегодня напрямую связано с выбором модели модернизации Сибири и Дальнего Востока. Их ресурсный потенциал огромен. Извлекаемые разведанные сибирские запасы нефти составляют 77 процентов российских запасов, природного газа — 85, угля — 80, меди — 70, никеля — 68, свинца — 85, цинка — 77, молибдена — 82, золота — 41 и металлов платиновой группы — 99 процентов.
Однако сегодня геополитическая ситуация этого макрорегиона резко обострилась, поскольку и Запад, и Восток все чаще предъявляют свои претензии на него.
Например, на семинаре политологов в Сиэтле в январе 2007 года американские участники откровенно советовали российским коллегам подумать о будущем региона, который, по их мнению, Россия «удержать не сможет». Был выдвинут тезис: с точки зрения «интересов всего человечества», Сибирь и Дальний Восток должны рассматриваться как «планетарные ресурсные кладовые».
Идея эта не нова. В начале XX века, во время Гражданской войны в России, США, Англия и Япония уже «делили» Сибирь между собой. В Соединенных Штатах считают «неравноправными» российско-китайские договоры XIX столетия, узаконившие отход к России Приморья и Приамурья. Похоже, идеи «распила» Сибири в «дружественной» форме входят в публичную сферу и им пытаются найти моральное обоснование. Оно зиждется на глобальном подходе к природным ресурсам Земли, например к водным.
Комитет ООН по экономическим, социальным и культурным правам в так называемом «Общем комментарии» от 2002 года назвал право человека на питьевую воду фундаментальным для жизни и здоровья, а обеспеченность питьевой водой — непременным условием реализации всех прав человека. Отсюда недалеко и до лишения или ограничения национальных прав на воду. Еще один довод связан с экономически нерациональным, с их точки зрения, управлением Сибирью и ее ресурсами Российской Федерации, недостаточным учетом интересов коренных малочисленных народов. Есть и административно-политическая причина. Некоторые эксперты полагают, что уже сейчас многие регионы РФ в силу экономической самодостаточности не видят особой необходимости сообщаться между собой или с другими странами через посредничество федерального центра.
Нужна новая инновативная и социально ориентированная элита
Удивляет спокойствие экспертного сообщества при обсуждении вопросов «интернационализации» Сибири. Стал банальным довод о том, что наши энергоресурсы реально работают на экономику Запада. Также в целом спокойна реакция СМИ и региональной бюрократии на мягкую китайскую «экспансию», в то время как в США чрезвычайно обеспокоены экономическим ростом КНР.
Сегодня в Сибири и на Дальнем Востоке (70 процентов территории РФ!) проживают около 26 миллионов человек, а к концу 2025 года, по прогнозу Росстата, их останется только 17,6 миллиона. Ухудшится возрастная структура населения. По данным ВЦИОМа, в отношении перспектив освоения этого края наиболее популярной является линия на «доиндустриализацию». Нужно интенсивно развивать экономику региона и любыми способами наращивать там численность российского населения, считают 44 процента опрошенных. Среди самих дальневосточников половина высказываются за интенсивное развитие экономики региона и увеличение численности населения. Каждый второй уверен, что допускать иностранные компании к природным ресурсам края в принципе нельзя, каждый третий полагает, что допуск возможен лишь в исключительных случаях и на жестких, выгодных для России условиях. 50 процентов респондентов готовы сами поехать на «севера» поработать на крупной стройке или добывающем предприятии за хорошую зарплату и с предоставлением жилья!
Один из главных мифов, овладевших умами россиян, — миф о богатстве природных ресурсов нашего Отечества, продажа которых может обеспечить нам безбедное существование. Но реальность опровергает это суждение. Если в Кувейте и Норвегии, например, добывается 40 тонн нефти в год на душу населения, то у нас — всего 2 тонны, причем одна идет на собственные, в первую очередь отопительные нужды. А добыча нефти и газа обходится намного дороже, чем в странах ОПЕК. Это означает одно: страна не способна нормально жить только на доходы от продажи углеводородов. Мы должны рассчитывать на продукты питания от российского крестьянина, развивать высокотехнологичное отечественное производство. Речь идет не о создании нового «железного занавеса», а о повышении степени защищенности страны.
Одним из важнейших инструментов осуществления перехода к экономике знаний эксперты считают формирование новой, более динамичной и социально ориентированной элиты страны именно в сибирском регионе. Это позволило бы решить сразу несколько проблем: создать на востоке РФ мощный форпост модернизации, не обремененный коррупцией и «насиженными местечками», «встряхнуть элиту», привлечь талантливую молодежь, дать импульс для развития местного населения, которое сейчас буквально заперто в своих малых городах и поселках, резко сократить безработицу, сдержать процесс «китаизации» региона, снизить транспортные затраты и т. д.
Есть интересные мысли и у западных социально ориентированных политиков. Бывший губернатор штата Аляска и министр внутренних дел США У. Хикл в книге «Проблемы общественной собственности. Модель Аляски — возможность для России?» подчеркивает, что земли и ресурсы Аляски, включая минеральные, являются общественной собственностью. Экономическую систему Аляски нельзя отнести ни к чисто капиталистической, ни к социалистической — она отвечает требованиям традиционной северной культуры, при которой выживание в суровых условиях зависит от усилий всего народа, а не отдельного человека.
Почему обновление элиты? Да потому что нынешняя, «сырьевая», социально не ориентирована. По словам академика РАН В. Фортова, российские ученые уже неоднократно предлагали способ увеличения дебита отработанных скважин в 5—6 раз. Но гиганты российского нефтяного рынка не заинтересованы в разработке месторождений, имеющих малый дебит или выработавших свой ресурс. Большому сырьевому российскому бизнесу пока нужны только технологии, обслуживающие «трубу».
Риск утери будущего неприемлем
Переход российской экономики от экспортно-сырьевого к инновационному типу развития — это неизбежность, если мы хотим сохранить государство. И кажется, что Правительство обнаруживает понимание этого. Дальневосточный проект «Берег России» предполагает государственную поддержку целевого добровольного заселения регионов Сибири и Дальнего Востока; строительство в районе 60-й параллели новой трансконтинентальной магистрали, соединяющей западную и восточную части Евразии, и создание вдоль нее ряда научно-производственных комплексов. Однако этого недостаточно, потому что в целом претензиям Запада на Сибирь противопоставляется стратегия экономического развития региона, подчиненная прежде всего интересам нефтегазового комплекса.
Для обустройства восточного пространства страны нужна идеологема. Вот что нам видится в ее основе. Первое: обустройство Сибири — это залог сохранения народа и его культуры, целостности Российского государства, обеспечения его безопасности. Второе: защита российского общества и государства от посягательств извне на ресурсы его будущего. Третье: переход к интенсивной модели развития, основанной на науке и новых технологиях в целях демократического устройства и социальной справедливости.
В настоящее время по природным условиям жизнь людей в соответствии с современными требованиями к ее уровню и качеству возможна лишь на юге Сибири вдоль Транссиба. За исключением нескольких крупных агломераций (мегаполисов) развитие макрорегиона будет идти в основном посредством создания анклавных поселений, причем чем севернее, тем более отгороженных от природы, вплоть до принципа «межпланетного корабля». Самое главное — установление дистанционной (сегодня это Интернет) и транспортной связи поселенческих островков друг с другом и страной в целом. Решение задачи транспортной связи перспективно путем «обрешечивания» Сибири по меридиальным и широтным коммуникациям. Но не только за счет железных дорог, а за счет комбинации разных видов транспорта: речного — по меридианам, широтных — через дирижабли как новый вид и дешевый способ перевозки больших грузов. Кто контролирует транспортные потоки, тот владеет территорией. Кто создал анклавные (вахтовые) поселения с жестко ограниченным числом людей и сферы занятости, тот способен закрепить территории за собой. Но все это требует времени. Проблема, которую нужно решать немедленно, — это сохранение коренных народов, о чем говорил и Президент РФ В. Путин на пресс-конференции в феврале нынешнего года.
Итак,
стратегическая цель России — это новый этап модернизации с упором на макрорегион Сибири и Дальнего Востока. Его осуществление позволит выйти на сбалансированное социально-экономическое развитие и поддержание устойчивости биосоциальных систем (неистощительное природопользование). Весьма вероятно, что это потребует введения смешанной формы собственности. Качественно новая модель социально-экологической модернизации России должна основываться не на продаже природных ресурсов, а на расширенном воспроизводстве интеллектуальных ресурсов, прежде всего институтов образования, науки и инженерии (НИОКР).
Такая модернизация очень трудна по многим причинам. Россия — северная цивилизация, ее ресурсы дороги и будут дорожать по определению, как, впрочем, и дороги, и инфраструктура. «Кольцо нестабильности» вокруг нашей страны требует постоянного отвлечения средств для обеспечения ее безопасности, для политики сдерживания. Опыт стран ЮВА и Латинской Америки показал неизбежность авторитаризма как способа обеспечения перехода от одной модели к другой. Это диктуется не только необходимостью решения внешнеполитических задач, но и задачами преодоления внутреннего сопротивления компрадорской буржуазии и порожденного ею многочисленного сервис-класса, которых устраивает статус-кво.
Мнение, что мы вышли из состояния «мобилизационного общества» и вступили в «эпоху стабильности», с нашей точки зрения, уязвимо. Нам никак не обойтись без длительного мобилизационного периода, причем мобилизации с «низкого старта». Это плата за ошибки перестройки, за либеральный курс 1990-х годов, за расхищение человеческих и природных ресурсов, за невнимание к темпам глобализации и изменяющейся геополитической карте мира. Но эта мобилизация должна иметь сильный жизнеустроительный акцент. Пришло время подумать о разработке мегапроекта «Социальная модель развития Сибири и Дальнего Востока», подобного предложенной европейскими политиками и социологами для Евросоюза.
Олег Яницкий, Эдуард Кульпин, научные сотрудники Института социологии РАН, доктора философских наук
