Николай Губенко: Новый генплан превратит Москву в безбашенный Буэнос-Айрес

11.12.2009 00:24

Мосгордума принимает градостроительную концепцию, по которой под снос пойдут сотни памятников, а Подмосковья вообще как будто нет. Столичные законодатели рассмотрели и приняли в первом чтении два самых нашумевших в этом году законопроекта «О Генеральном плане развития и реконструкции Москвы до 2025 года» и «О правилах землепользования и застройки города». Если последующие два чтения пройдут так же быстро, то законы вступят в силу уже в конце этого года.

Правила землепользования и застройки тесно связаны с Генпланом, и адресованы тем, кто намерен заниматься строительством. Это абсолютно новый документ, в то время как Генплан — актуализированная версия уже действующего в столице. Согласно закону каждые шесть лет такой документ требует корректировки. Кроме того, его необходимо было привести в соответствие с новым Градостроительным кодексом РФ до 1 января 2010 года.

Чего ждать от этих новых законов москвичам, рассуждает депутат Мосгордумы от КПРФ Николай Губенко.

«СП»: — Николай Николаевич, в чем главная проблема Генплана?

— Проблема в том, что не выслушаны точки зрения профессионалов. Что все опирается, как всегда, на одну точку зрения — правительственную. При всем моем уважении к Москомархитектуре, при том, что они провели гигантскую работу, — это односторонняя точка зрения. Я в своем выступлении в Мосгордуме призывал продлить сроки слушаний на 3-4 месяца, чтобы услышать мнение профессионалов — архитекторов, строителей, юристов — о тех районах, в которых они живут. Будет ужасно, если Москва превратится в лабиринт из камня, гранита и цемента. Я такое ощущение испытывал в Буэнос-Айресе. Они тоже делают вид, что зоны культурного наследия не трогают, но для экспертов очевидно, что там оттяпано уже огромные площади особо охраняемых зон и зон культурного наследия. Нормы высотности и близости зданий друг к другу, действующие сейчас в Москве, лишают нас человеческого пространства, перспективы взгляда. Они лишают нас кислорода, возможности дышать полной грудью. Наконец, в этом городе не решена главная, на мой взгляд, социальная проблема — транспортная. Наконец, авторы Генплана акцентируют внимание на привлечение инвестиций для строительства офисов. Это будет город офисов, а не город для жителей, которые здесь родились, и хотят жить и умереть в нормальных человеческих условиях.

«СП»: — Генплан предполагает разделить Москву на две зоны: стабилизации (в пределах Бульварного кольца) и реорганизации (остальная Москва). О чем это говорит, в зоне реорганизации — то есть практически по всей Москве — можно будет строить как Бог на душу положит?

— На словах ограничения по строительству соблюдаются. Но строят, в основном, на западный капитал. Разумеется, в законах будут оставлены всяческие лазейки для привлечения иностранных инвесторов, где, допустим, будет разрешена высота застройки 100-120 метров. В итоге мы будет иметь такие же проблемы, как Питер с башней Газпрома.

«СП»: — Новый Генплан позволит сохранить традицию сноса исторических зданий под видом реконструкции, и строительство на их месте новодела?

— Наверное, это наработанная схема.

«СП»: — С этим что-то можно поделать?

— Можно. Продлить слушания на несколько месяцев, и услышать 8 миллионов москвичей, которые не были услышаны летом и в сентябре месяце, во время так называемых общественных слушаний. Ведь Москомархитектура указывает в своих отчетах, что 75% москвичей одобрили Генплан и Правила землепользования и застройки. Это все ложь. Поэтому надо услышать, сделать так, как жаждут люди, и пойти на компромисс, отказавшись от явно незаконных тенденций в градостроительстве.

«СП»: — А это возможно? Можно ли сейчас что-то отыграть пост-фактум?

— Ну, а почему мы уперлись в 1 января 2010 года? Потому что это диктует Градостроительный кодекс? Ну, так внесите поправку, продлите на четыре месяца. Кто вам мешает? Нужно продлить слушания, выслушать профессионалов и жителей районов, принять их мнение к сведению, и внести поправки в Генплан.

«СП»: — Вы хорошо знаете Москву?

— Окраины — не очень.

«СП»: — На вашей памяти, что вас наиболее возмутило по части сноса памятников? Что режет глаз?

— Знаете, сейчас на Сивцевом Вражке, в самом центре столицы, идет страшная тяжба за спасение так называемой городской усадьбы Лопатиных. Инвестор вложил деньги, и теперь вводит строительную технику, и силовым методом начинает рушить памятник культурного наследия. Это же не годится. И так происходит повсеместно в Москве. На самом деле, меня глобально и концептуально не устраивает, что город превращается в камень. Меня смущает перспектива выйти однажды на балкон, и упереться взглядом в стену только что построенного дома. И не будет видно ни неба, ни зелени, ни кустиков — ничего.

Генплан поставил под угрозу 230 памятников архитектуры в ЦАО Москвы

- Генплан — продукт проектного мышления. Когда речь идет о мегаполисе, нужны направления: как мы себе представляем развитие этого города, какое население считаем оптимальным. От этого зависит, сколько нужно жилья, аптек, бань, офисов. Будет ли город по-прежнему развиваться по кольцеобразной сети, заложенной еще Генпланом 1935 года, или будут какие-то попытки изменения этой структуры.

Почему я вспомнил про Генплан 1935 года? Этот документ, по которому, собственно, мы на самом деле живем до сих пор — ибо он предопределил развитие города на много десятилетий вперед, и исполнялся фактически весь XX век, обрастая новыми подробностями. При всех моих претензиях к сталинскому Генплану по части сохранения исторического наследия, к которому он относился с предельной безжалостностью, с чисто профессиональной точки зрения, Генплан-1935, как градостроительный документ, был хорошо продуман. Этой продуманности способствовало то, что принятию Генплана в 1935 году способствовала проходившая в течение нескольких лет дискуссия о том, как должна развиваться Москва — по какой модели, по какой системе расселения, по типу развития (промышленный центр или центр «белых воротничков»). Кроме того, принятию Генплана предшествовал мощный архитектурный конкурс идей, в котором приняли участие ведущие мировые архитекторы того времени, в частности, небезызвестный Ле Корбюзье.

Другое дело, как принимало решение партийное руководство, из каких соображений делался выбор. Но несомненно, что сам этот конкурс, и обмен идеями в течение нескольких лет, способствовал обогащению проектной палитры и отечественных градостроителей, и даже партийных начальников. Поэтому Генплан Москвы — 1935 и получился жизнеспособным.

Ничего подобного нет при принятии генпланов Москвы лужковской эпохи — что в 1999 году, что сейчас. Нет обсуждения путей развития города на годы вперед, ни конкурса идей или проектов.

Есть вторая сторона медали — формальная. Существует неотмененное нынешним законодательством положение 1978 года об охране памятников. А в законе 2002 года специально законодатель подчеркнул, что некоторые статьи того закона продолжают действовать — о том, что планы развития и реконструкции городов, в которых имеются архитектурные памятники, должны быть в обязательном порядке согласованы с министерством культуры и Всероссийским обществом охраны памятников (ВООП). В 1978 году законодатель заложил двойной контроль, заметьте — государственный и общественный — чтобы в процессе реализации планов реконструкции архитектурное наследие не несло бы потерь.

Эта норма не соблюдена в нынешнем проекте Генплана. В нем не указано о каких-либо согласованиях с Минкультом или ВООП, которое, слава Богу, продолжает действовать. Тем не менее, Генплан вносится в Мосгордуму, и проходит по стадиям принятия. С моей точки зрения, это весьма странно. У нас в стране и так правового нигилизма хватает. И совершенно не к лицу органам власти вносить свою лепту.

Что касается архитектурных памятников, нынешний Генплан ни коим образом не служит им защитой, и даже наоборот. Принятию Генплана должна было предшествовать четкое определение территорий памятников архитектуры, и охранных зон. В зависимости от этого законы диктуют ограничения на строительство на этих территориях. И федеральный, и городской законы об охране памятников запрещают строительство на территории памятника, новое строительство в охранных зонах, и тому подобное. Так вот, у большинства памятников эти зоны не определены — так работают органы городской власти.

Мы сталкиваемся с этой проблемой постоянно. В Кадашевской слободе был скандал этой осенью. Там прямо на территории памятника — храма Воскресения Христова в Кадашах было запроектировано строительство элитного жилого корпуса. У этого памятника, кстати, территория была определена, и то он не уберегся. Что говорить о сотнях других памятников, у которых этой территории нет?!

Прежде чем принимать Генплан, надо было определить территории памятников. Этого сделано не было. А теперь, даже если определить, эти территории будут входить в противоречие с материалами Генплана.

Мы подсчитали: только по Центральному административному округу Москвы более 230 памятников архитектуры попадают в зоны реорганизации, то есть в зоны, где Генпланом предусмотрено новое строительство, реконструкция и тому подобное. То есть при строительстве нам будут ссылаться на городской закон, и утверждать, что это зона реорганизации, чтобы теперь ни говорили про памятники. В результате памятники придется защищать с помощью сложнейших юридических процедур. Получается, вместо того, чтобы поставить заслон на пути разрушения памятников, Генплан открывает где калитки, а где и ворота таким покушениям.

Я уже не говорю, что Генплан не решает проблему агломерации. В реальности существует московская агломерация — Москва и Подмосковье давно представляют собой единый социально-хозяйственный организм, миллионы людей ежедневно между ними курсирует. Генплан никак не учитывает этой общности. У нас, по Генплану, Москва развивается отдельно, а область, видимо, должна жить по своему Генплану.

Или взять транспортную систему. Почему у нас центр испытывает такую мощную перегрузку? Согласно статистике, исторический центр Москвы занимает 6% от территории города, но при этом в нем находится 40% рабочих мест. Это гигантская диспропорция, которая неизбежно центр перегружает. Намерены разработчики Генплана ликвидировать эту диспропорцию, диверсифицировать распределение труда по городу? Ничего неизвестно.

Это все проблемы, которые стоило обсудить заранее, до принятия Генплана. Но этого не произошло — мы обсуждаем эти ключевые проблемы сами по себе, а Генплан тем временем принимается.