15.07.2015 21:14 Иван Стагис
3 июля исполнилось 96 лет одному из самых именитых новосибирцев, Герою Социалистического труда, кавалеру трех орденов Ленина, члену консультативного совета Новосибирского обкома КПРФ Виктору Васильевичу Козлову, участнику Великой Отечественной войны.
– Как для Вас началась война?
– Я уже к тому времени 2 года был связан с армией. Закончил 10 классов в Омске, хотел поступить в престижный по тем временам Уральский политехнический институт. Вдруг меня и еще двоих ребят вызывают в обком комсомола и говорят, что комсомол берет шефство над Военно-морским флотом и Военно-воздушными силами, поэтому надо идти туда. Двое пошли в военно-морское училище в Севастополе, а я выбрал авиацию. Из училища меня выпустили в 1939-м году и направили в 51-й дальний бомбардировочный авиационный полк, который базировался в Курске. Участвовал в мирном освобождении Западной Украины, Западной Белоруссии, Молдавии. Сейчас очень много лжи в связи с этим, говорят – советская оккупация, но нас не считали оккупантами, население очень хорошо к нам относилось.
21 июня я получил учебный отпуск, подал заявление на поступление в академию имени Жуковского – хотелось получить высшее образование. В этот день я был в Москве, готовился выехать в Новосибирск, зашел к своим дяде и тете. Посидели, затем пошли на остановку, хотели купить подарки. И тут – обращение Молотова. Война! Я все бросил и выехал обратно к себе в Курск. 29 июня на наш аэродром уже напали немцы, он не был подготовлен к защите, зениток не было. Я получил при бомбежке большую контузию, подхватило взрывной волной, полетел черт знает куда, думаю – все, конец. Выжил.
Через три месяца после начала войны меня вызвали в штаб, сказали, что командируют в стройбат под Ульяновск. Я ведь родился не в России, а в Германии, отец был военнопленным еще в годы Первой мировой войны, мать у меня была немка. Кому-то показалось, что я могу быть неблагонадежным. А я чувствовал, что мое место на фронте, поэтому писал рапорт за рапортом, в конце концов написал письмо Сталину. Подействовало, из стройбата убрали, но послали не на фронт, а в Энгельс, где была база стратегической авиации. Я продолжал писать рапорты.
– Хотели на фронт?
– Конечно. Понимаете, я считал себя патриотом, был активным комсомольцем, в 1939-м году сразу вступил в партию – по убеждению, у меня отец был коммунистом. Из нее меня никто не исключал. Мне говорили сослуживцы: «Зачем тебе это надо? У тебя хорошая служба, живи, работай здесь, а на фронте погибнешь». Но я их не слушал и опять написал письмо Сталину. Когда началась Курская битва, меня наконец-то отправили на фронт, заместителем штурмана полка. Командир полка посмотрел личное дело, сказал: «Мне плевать, где ты родился, даю работу – выполняй». И я остался в этом полку.
У нас были три эскадрильи. Первая – американские «Бостоны», вторая – Пе-2, бомбардировщики, третья – «Яки», которые делали в Новосибирске на заводе имени Чкалова. «Бостоны» ходили на дальнюю разведку, Пе-2 – в глубокий тыл врага. Так я начал воевать самым настоящим образом – и готовил экипажи, и летал, причем часто летал ночью – выбрасывал наших разведчиков. Мне говорили маршрут, указывали, где линия фронта – и я летал. У нас никто не блуждал, полк получал высокую оценку. В этом полку я прослужил почти до самого конца войны.
– Новосибирцы знают Вас как организатора производства. Скажите, как получилось, что Вы из летчика стали призводственником?
– После войны началось сокращение армии. Мы, офицеры, попали в резерв. Летом 1945-го года еще удалось полетать, а осенью – все. Удалось добиться того, чтобы меня направили в Новосибирск, работал штурманом в Толмачево, где был учебный полк. Через три месяца получил приказ об увольнении из рядов Советской армии, у меня не было гражданской специальности. Отец сказал – иди на завод. Я сначала боялся, не представлял – что это такое, пошел работать в НИИГАиК, 2 года был заместителем директора по общим вопросам там. А отец продолжал настаивать – иди на завод. Пошел на НЭВЗ, было удивительно – настолько хорошо меня там приняли, как раз там создавалось два больших научных подразделения. Первое – ОКБМ, которое должно разрабатывать СВЧ-приборы. Второе подразделение – Конструкторское бюро, которое занималось разработкой и изготовлением оборудования для СВЧ-приборов. Меня послали в ОКБМ, и мне повезло – там оказался чудесный главный инженер, который буквально натаскивал меня, водил во все цеха, говорил, рассказывал, говорил о технологии изготовления вакуумных приборов, даже посадил в свой кабинет. Выбрали в партком – как-то внезапно это случилось, я ведь старался сам себя не предлагать. Но три года был парторгом заводского комитета.
И вдруг – вызов в обком, говорят: надо идти на завод радиодеталей. А завод попал в самое тяжелое положение, был почти банкротом, директора сняли, исключили из партии. Мне говорят: «Идите туда, надо спасать завод». Пытаюсь объяснить, что никогда не был директором, стал отказываться, я же никогда не был карьеристом, просто старался добросовестно исполнять свою работу. Все-таки заставили – есть решение Областного комитета, есть согласие министра. Там проработал пять лет.
– Какие были Ваши первые шаги как директора?
– Вникать в работу цехов, изучить технологии, понять, почему завод стал убыточным. Там же была страшная разруха, зарплата выдавалась с большими напряжениями, премии рабочие не получали. А в стране тогда было только три завода радиодеталей на весь Советский Союз – в Ленинграде, Воронеже и Новосибирске. И директоров трех заводов вызывают к министру, в Москву. Объясняют, что во всем мире бум развития радиотехнической промышленности, нужны детали для производства приемников, передатчиков, а их не хватает.
Отчитывается директор воронежского завода – дела у них идут хорошо. Я тем временем сижу на заднем ряду, подальше от начальства. Но министр электронной промышленности, Александр Иванович Шокин, меня заметил, говорит: «А Козлов-то улыбается, ему задания не давали, наверно». Бросил такую фразу, а я взорвался, слово взял и как начал: «Не буду выполнять никаких заданий, потому что я сейчас занят тем, чтобы с разрухой на заводе справиться. Там электролиты разрушают ванны, мы ремонтируем их, людей вызываем». Объявили перерыв, ко мне подходит замминистра Захаров: «Виктор Васильевич, что Вы делаете, разве так можно с министром разговаривать? Он же член Правительства». Я ему отвечаю: «Он должен выслушать и принять меры. Если снимет с работы – я работу в Сибири найду, директором быть сам не просился». И что вы думаете? Министр после перерыва начал хвалить меня, что я, приняв завод в таком тяжелом состоянии, не опустил руки, работал, ночь не спал. И когда я уходил с завода, то за свою работу получил первый орден Ленина – вывел завод на первое место среди предприятий электронной промышленности.
Мне потом рассказывали, что Александр Иванович на коллегиях тем директорам, у которых что-то не получалось, говорил: «Езжайте в Сибирь к Козлову и у него учитесь работать». Вообще, считаю, что нам повезло с министром – очень интеллигентный был человек, выдержанный, хорошо разбиравшийся в делах. Шокин предлагал мне потом переехать в Москву, стать заместителем министра. Я категорически отказался, сказал, что люблю Новосибирск, свой завод. Более того, я специально приехал к Федору Степановичу Горячеву, который тогда был первым секретарем обкома, уговорил его позвонить в Москву и сказать: «Козлов не хочет должность, да и вообще принесет больше пользы в Новосибирске».
– Вы после управления заводом радиодеталей вновь вернулись на Новосибирский электровакуумный завод и проработали там директором долгие годы. Что Вы можете сказать об этом предприятии?
– Я написал книгу о НЭВЗе – «Сибирская Светлана». История завода в Новосибирске началась с эвакуации из Ленинграда завода «Светлана» - единственного предприятия в Советском Союзе, выпускающем электровакуумные приборы. Для того, чтобы их делать, надо иметь производство стекла, металлургическое производство, керамическое производство – это еще вспомогательные производства. Не случайно первую продукцию «Светлана» после эвакуации в августе 1941 года смогла выпустить только в апреле 1942-го – настолько сложным было производство. Для сравнения – машиностроительный завод тогда запускался через 2-3 недели после эвакуации. Мы в металлургическом цехе делали вольфрамовую золоченую проволоку толщиной в 7 микрон — это в несколько раз тоньше Вашего волоса. Когда в Новосибирск приезжали первые руководители страны – им показывали наш НЭВЗ.
– Вас многие помнят как активного общественника. Что для Вас значило быть, например, депутатом?
– Я всегда старался ответственно подходить к своим обязанностям. Меня ведь часто избирали, был депутатом Верховного Совета СССР, в Заельцовском районе была приемная, многим товарищам удалось помочь. 20 лет был депутатом в областной совете, примерно столько же – членом Областного комитета. Не любил выступать, но часто меня просили об этом. Всегда говорил сначала о недостатках в работе, о том, каким образом их можно исправить, а уже потом – о достижениях. Такой подход, кстати, Горячев одобрял. Сейчас вхожу в Консультативный совет обкома КПРФ, когда мы заседали – с нами рядом всегда сидел Анатолий Локоть, прислушивался к нашему мнению – ко мне, к Бокову, к Алешину. Я, кстати, голосовал за Локтя, вывесил баннер в его поддержку.
– Что бы Вы могли пожелать молодому поколению?
– Быть патриотами, делать все для того, чтобы страна была сильной и мощной.
