30.09.2014 21:01 Виола Потапова
Участник боевых действий на Украине, на стороне Донецкой народной республики, ныне беженец, житель Новосибирска 19-летний Алексей Василенко рассказал, почему и за что он воевал в ополчении.
– Почему ты пошел в ополчение?
– Сразу принял такое решение — мне еще со времени «евромайдана» все происходящее не понравилось — многие рвались в Евросоюз, начали запрещать русский язык — все это вызвало во мне протест. Я этнический русский и вдруг мне запрещают говорить на моем родном языке! И я верю, что та политическая программа, с которой выступают ополченцы, направлена на благо родины, на благо украинцев.
– Какую позицию заняли твои близкие и родные люди?
– Брат перешел на сторону нацгвардии, и все остальные родные, даже мать, считают меня террористом. Мы почти не общаемся. Если по телевизору у них показывают одно и то же, не удивительно, что они и начинают думать так, и считают истиной то, что им говорят каждый день.
– Расскажи, как ты воевал в ополчении, как попал в плен?
– Я был в ополчении с самого начала. СБУ объявила меня террористом. С 1 апреля я был в городе Мариуполе, и когда 13 июня проводилась зачистка, нас всех арестовали. Нас было 36 человек на момент штурма, а противника — более 400. Около 3,5 часов шел бой, но мы не смогли прорваться и нас всех арестовали. Сначала нас поместили в здание мариупольского аэропорта. Двое суток мы просидели там без воды и еды. Потом нас переместили в автозак, в котором мы ехали около 6 часов. Нас сопровождали украинские военные: два КАМАЗа спереди, два сзади. В любой момент они могли нас расстрелять, как за «попытку к бегству». Нас выгрузили и поместили в здание какого-то спортзала, пристегнули к батарее наручниками. Затем, кого взяли с оружием — сразу посадили на 15 лет, а тех, кто с оружием замечен не был, отпустили под подписку о невыезде, предупредили, что у нас нет выбора, и нам придется идти в нацгвардию, иначе будет «плохо», статья нам грозила серьезная: «Предательство». В общей сложности в заключении я находился около недели.
– Как с вами там обращались?
Нас держали в холодильной камере, без воды и еды и даже не выводили в туалет. С животными лучше обращаются. Нас били, когда пленных допрашивали, то на позвоночнике прыгали в берцах. Вместо наручников использовали пластиковые монтажные жгуты, которые затягивали на большом пальце.
Мне еще повезло, меня отпустили. Кроме нас арестовали много мирных жителей, случайно попавших «под горячую руку». Один человек был арестован, так как вышел в это время на улицу купить лекарства ребенку. В жилых кварталах использовали крупнокалиберный пулемет «Утес» — это тоже никуда не годится.
Чтобы понять разницу между ополченцами и украинскими военными, достаточно просто посмотреть, как они обращаются с пленными. Когда меня все-таки отпустили, я сел на электричку и приехал в село Снежное в Донбассе. Сразу пошел в комендатуру, рассказал все, что произошло, и меня перекомандировали в батальон в поселке Дмитровка с конца июня и до 6 августа я находился там. Ребята в батальоне, с которым я воевал граждане России. Какое-то время я пробыл в пункте временного размещения в Ростове-на-Дону, затем 11 августа с другими беженцами уехал.
– Как твое впечатление о русских, с которыми довелось воевать?
– Очень хорошие парни. Были такие моменты, когда они меня очень выручали, буквально выносили на себе. Один парень дал мне свой бронежилет, когда мне надо было проехать по дороге, которая обстреливалась снайперами. Многие русские были значительно старше меня: им было по 30 лет. Для многих это уже не первая война: кто был в Чечне, а кто — в Южной Осетии. Комбат был у нас хороший, оберегал и закалял нас. Один раз меня ребята спасли от верной смерти – в меня собирался выстрелить украинский военный, а я хоть и целился в него, но выстрелить не смог, замялся. Это была одна из первых встреч «лицом к лицу». Один из наших ополченцев убил его.
– Отношение к жизни у тебя как-то поменялось, после участия в боевых действиях?
– Конечно, до войны я был легкомысленным человеком, а теперь понял: надо ценить людей, ценить жизнь, каждый ее момент.
– Почему ты решил поехать именно в Новосибирск, собираешься ли остаться здесь?
– У меня был выбор: Саратов, Самара и Новосибирск. Мне Новосибирск показался каким-то теплым, родным. Люди здесь оказались очень гостеприимные, добрые, много помогают. Сейчас я планирую сделать документы и работать здесь. Хочу ли вернуться на родину? Нужно время, чтобы там все нормализовалось. Да и со многими украинцами и близкими людьми общего языка уже не найти, мне кажется. Хотелось бы вернуться на Украину, но на другую какую-то Украину.
