12.12.2008 16:33
Ситуацию отлично иллюстрирует один из «законов Мэрфи»: «Если нечто кажется глупостью, но работает, значит, это не глупость». Военная реформа обостряет и без того сложные отношения в армии. В первую очередь это относится к частям постоянной готовности и силам быстрого реагирования. Они, по замыслу реформаторов, должны определять новый «компактный» облик Вооруженных Сил РФ.
Учиться военному делу настоящим образом надлежит военным «реформаторам»
Творчество экспертов стимулируется неясностью замысла, целей и задач проводимой под завесой секретности военной реформы — вивисекции живого организма армии и флота. Не находя внятных ответов на конкретные вопросы, Минобороны России вынуждено издать Директиву начальника Генерального штаба от 11 ноября «О недопущении разглашения сведений о реформировании ВС РФ».
Изоляция Генерального штаба
На встрече с журналистами 19 ноября начальник Генштаба ВС РФ генерал армии Николай Макаров посетовал по поводу проблем формирования нового облика Вооруженных Сил России и управления частями и подразделениями. По его словам, устаревшая система управления войсками 60-х годов прошлого столетия не обеспечила быстрого принятия решений, доведения задач до войск, организации взаимодействия и эффективного управления в период двух чеченских кампаний и операции по принуждению к миру Грузии.
Трудно представить, что генштабисты не знают истинных создателей тромбов в системе управления — политиков, руководивших боевыми действиями в чеченской кампании из кремлевского центра, минуя «мозг армии». Создается впечатление, что и к моменту августовских событий на Кавказе в неких кабинетах было решено вновь изолировать Генштаб. Грандиозный информационный тромб создавался последовательным увольнением ключевых фигур, ответственных за связь и управление, а также перемещением Главного оперативного управления (ГОУ) в здание поликлиники, лишенное не только спецсвязи, но и городских телефонов.
Если говорить об ответственности руководства Минобороны в доведении задач, то следует вспомнить, что в кульминационный момент «Ч» пропал министр обороны, а начальник Генштаба уклонился от принятия решения на действия войск. Поставить оперативные задачи оказалось некому: ГОУ было обезглавлено досрочным увольнением его начальника — Александра Рукшина.
Как в «Ревизоре» Гоголя, после трех унизительных поклонов — начальника ГШ, министра обороны и премьер-министра — генерал Рукшин пренебрег обидой и организовал работу офицеров ГОУ с помощью мобильных телефонов.
Благодаря мужеству «устаревших» частей и подразделений, а также Генштаба, который, по Макарову, «фактически не выполняет поставленных задач и безобразно разросся», «пятидневная» война закончилась победой над мобильными бригадами агрессора, подготовленными по стандартам НАТО.
Возникает вопрос: уж не стремительность ли бегства противника послужила основанием для реформаторов ликвидировать полковое и дивизионное звено и создать брешь в отечественной тактике и оперативном искусстве?
Посрамленными оказались на этот раз и авторы концепции разрушения информационной системы государства по сценарию так называемой сетецентрической войны (СЦВ) — американцы Себровски и Гарстка.
Как известно, вся прелесть СЦВ состоит в скоротечности, ибо, в отличие от длительной борьбы на истощение, она ведется в информационной среде с традиционно отсталым противником. В набор ее средств входят дезинформация, подкуп, организация информационных «тромбов», особая роль отводится «паркетным генералам» и простым решениям с непредсказуемым результатом.
По этому сценарию продолжается ампутация «мозга» от тела армии. Очевидно, что Генштаб прекратит свое существование, если из 21,5 тысячи должностей органов управления в военном ведомстве таковых оставить 8,5 тысячи.
«Мы оставим те органы управления, которые будут действительно работающими и будут иметь оптимальную численность», — заявил начальник Генштаба.
В своде «законов Мэрфи» из устного творчества американских военнослужащих есть и такой: «Если нечто кажется глупостью, но работает, значит, это не глупость».
Военно-промышленная политика «иссушения» бюджета страны
Экономический кризис ставит под сомнение стратегическую основу реформы — планы «оснастить армию в ближайшие 3—5 лет на 30 процентов новейшими образцами техники и вооружения, а к 2018—2020 годам довести этот показатель до 80—100 процентов». Ведь хорошо известно, что российский оборонно-промышленный сектор до сих пор использует багаж советского времени, а передовые технологии стоят дороже, чем сам «конечный продукт».
Без работоспособной доктрины и стратегии национальной безопасности Минобороны не в состоянии расставить приоритеты и расходует львиную долю бюджета на стратегические системы оружия, модернизируя и закупая при этом мизерными темпами вооружение сил общего назначения. Вспомним о миллиардах рублей, которые ушли на разработку стратегической ракеты морского базирования «Булава» и наземного РС-24, не способных точно поразить цель и выполнить функции сдерживания и устрашения.
Потребовался конфликт на Кавказе, чтобы подготовить постановление правительства РФ № 641 «Об оснащении транспортных, технических средств и систем аппаратурой спутниковой навигации ГЛОНАСС и ГЛОНАСС/GPS».
Подобная промышленная политика ведет к «иссушению» средств на НИОКР, ремонт и модернизацию, сокращая сроки службы вооружений. Следует к этому добавить, что нормативные технологии принятия на вооружение, в серийное производство и закупок чрезвычайно громоздки и далеки от программно-целевого планирования и управления. Камни преткновения здесь возникают со стороны Минфина, Минэкономразвития, Минпромторговли и прочих министерств и ведомств, на что уходит не один год.
Снижение надёжности функционирования систем оружия
Аварии и катастрофы, в том числе на подлодке «Нерпа», показали, что «конечный продукт» не есть «железо», а это система «человек — машина — среда», в которую гомо сапиенс должен быть прописан со всеми удобствами.
Военная реформа обостряет по вектору человеческого фактора и без того сложные отношения в данной системе людей: между собой и вертикалью власти, при организации боевой работы и службы, поддержании постоянной готовности частей и подразделений, при выборе и успешном освоении военной профессии. В первую очередь это относится к частям постоянной готовности и силам быстрого реагирования. Они, по замыслу реформаторов, должны определять новый «компактный» облик Вооруженных Сил РФ.
Развитие военного дела сложилось так, что функционирование указанных частей и сил обеспечивают в первую очередь специалисты оружия: офицеры, мичманы и прапорщики, из кото-рых 80 процентов — это техники авиации и флота. Традиции, знания и опыт этих людей цементируют духовно системы оружия, обеспечивают их боеготовность и безопасную эксплуатацию. Важное место здесь занимают медицинская служба и армейские воспитатели, соответственно, треть и 70% из них не вписались в «сердюковское яйцо».
Не работоспособны данные системы без тылового и социально-бытового обеспечения, где задействованы тысячи гражданских рабочих и служащих. При масштабных реформах надежность функционирования систем оружия нарушается увольнением или даже потерей духовного равновесия одного, ключевого специалиста, что грозит аварийной ситуацией или катастрофой.
В 1955 году жизнь поставила жестокий эксперимент, подтвердивший банальную истину: не может сложная система — боевой корабль — функционировать без важнейшего звена управления — офицеров. Даже наличие на борту линкора «Новороссийск» командования Черноморского флота и хорошо подготовленного личного состава не смогло компенсировать отсутствие 80% офицеров (5% от состава экипажа), что явилось причиной гибели корабля после взрыва.
Эфемерен замысел реформаторов переформатировать яйцо в пирамиду при сокращении 150 тысяч офицерских должностей и увеличении с 50 до 60 тысяч числа лейтенантов. Если исключить войну, где лейтенанта век недолог, то очень скоро лейтенантская зелень станет умудренными опытом капитанами и майорами. Чтобы сохранить пирамидальный облик армии, их вновь придется сокращать.
Наших советников с Запада эти проблемы не волнуют. В армии США численность лейтенантов и старших лейтенантов составляет 50 тыс. человек — 24% от общего числа офицеров, в британской армии их всего 14%.
Разрушение системы военного образования
В среде военных реформаторов завет Ленина «Смешно не знать военную историю» не популярен. Как и слова В. О. Ключевского о том, что история учит даже тех, кто у нее не учится, она их проучивает за невежество и пренебрежение.
Исторический факт: разгромленная в Первой мировой войне Германия, лишенная армии, но сохранившая офицерский корпус и военное образование, в короткие сроки сумела создать вермахт — инструмент политики Гитлера. Наученные горьким опытом победители после окончания Второй мировой войны уничтожили очаг агрессии ликвидацией традиций немецкой военной школы.
Сегодня в России разрушение системы образования идет путем объединения вузов под предлогом концентрации ресурсов и оптимизации управления, что приводит к одномоментной ликвидации информационной образовательной среды. В жертву приносятся научные школы и традиции учебных заведений страны, на становление которых ушли многие десятилетия. Министр образования и науки Андрей Фурсенко был вынужден признать, что и в среднем, и в высшем профобразовании кризис уже наступил.
По оценке заместителя секретаря Общественной палаты Олега Кутафина, идея создания гак называемых ведущих вузов окончательно разрушит наше образование.
Аналогичную функцию в отношении 65 военных академий, институтов и училищ выполняет мясорубка из 10 учебных центров, сформированных вместо ведомственного по территориальному принципу, что порождает дефицит специалистов для Вооруженных Сил со всеми вытекающими последствиями. Вместе с духовными символами армии и флота реформаторы уничтожают вековые традиции русского и советского воинского воспитания.
Ленинский призыв «учиться военному делу настоящим образом» имеет три вектора приложения усилий: чему учить, кого учить и как учить людей, создающих новый облик Вооруженных Сил РФ.
Судя по всему, реформаторы выбрали четвертый вектор — уход от проблем обеспечения национальной безопасности и разжигание в России костра безработицы полумиллионным отрядом уволенных военнослужащих, членов их семей и гражданских специалистов.
К вековым бедам России — дуракам и дорогам — добавились так называемые менеджеры, то есть дилетанты, последствия деятельности которых превосходят все прежние беды, вместе взятые.
Так не пора ли покончить с невежеством и безответственностью «реформаторов», опасными для политического авторитета и самого существования государства?
«Правда» - Олег Сергеев, кандидат технических наук, полковник, ветеран РВСН
