26.11.2008 19:45
Рано или поздно, кризис должен был выразиться в увольнениях наемных работников и сокращении заработной платы, пишет «Русский репортер». Корреспонденты издания поехали именно в те регионы и на те предприятия, где уже прошли массовые увольнения. Их интересовал градус конфликтности и напряженности между работодателями и работниками, а также возможность возникновения массового протестного движения.
Милиция Нижнего Тагила ждет, что в ближайшее время работы ей прибавится. Да что уж там — уже прибавилось. «Если раньше у нас воровали и сдавали на металлолом канализационные люки, то в последнее время начали снимать подъездные двери вместе с кодовыми замками. А этого уже простой алкоголик сделать не сможет. Тут люди с технической подготовкой. Вот сейчас и пробиваем списки всех уволенных с предприятий. Стопроцентно кто-то их них. Задолжал банку, а пять дверей — месячный платеж» — не поймешь, то ли шутит, то ли нет один из оперативников местного ГУВД. Хотя вряд ли ему сейчас до шуток: внушительное количество молодых крепких мужиков, уже месяц бесцельно шатающихся по улицам, к благодушию не располагает.
Увольнения начались на многих заводах, но больше всего власти города боятся масштабных сокращений штатов на одном из градообразующих предприятий — Нижнетагильском металлургическом комбинате, входящем в «Евраз груп». Пока часть рабочих НТМК переведена на четырехдневную неделю с сокращением зарплаты. Что будет дальше, никто в городе не знает.
По металлургам экономический кризис пока ударил едва ли не сильнее всех. Последние годы на волне хорошей мировой конъюнктуры они с размахом расширяли производство, брали кредиты, позволяли себе не слишком экономить на зарплатах рабочим и социальных программах. Но за последние полгода спрос на продукцию металлургов, а с ним и мировые цены упали на 20-40%. И владельцы этих предприятий оказались фактически первыми, кто еще несколько месяцев назад стал готовить своих рабочих к тому, что их ждут тяжелые времена. В начале октября руководство Магнитки сообщило о предстоящих сокращениях персонала на 10%. Скоро то же самое вынуждены будут сделать и другие заводы. По прогнозам экспертов, ведущие металлургические компании к концу этого года сократят 30-40% рабочих, а тем, кого не уволят, урежут зарплаты на треть.
На самих заводах о своих проблемах говорить не любят, но то, что эти проблемы у металлургов существуют, подтверждают их партнеры, компании-трейдеры.
Пока экономика, а вместе с ней и спрос на металлы росли, трейдеры, естественно, закупали их с запасом. «Сейчас запасы на складах огромные. Они ведь делались на перспективу, когда никто не думал, что случится кризис и стройка встанет, — жаловался „РР“ руководитель одной из компаний, торгующих металлом. — Но строить стали намного меньше, и нам не то чтобы новые партии закупать — нам надо думать, как то, что уже есть, продать. Мы уже и цены сбрасываем, за последний месяц — на 2-7% процентов в зависимости от товара».
Без прежнего объема заказов, да еще и с перспективой выплат по кредитам, предприятия не могут не думать о сокращении издержек. И многие делают это в первую очередь за счет персонала. Но хуже всего, когда удар по семейному бюджету наносится сразу с нескольких сторон.
«Будем жить в грехе»
В нижнетагильской пригородной электричке мы познакомились с Максимом Алыповым. Сам он — стропальщик дорожного предприятия «Спецстрой». Гражданская жена работает на заводе «Уралкриомаш», мать — на Нижнетагильском металлургическом комбинате. Кризис уже коснулся всех. Алыпову-старшую перевели на четырехдневную рабочую неделю с сокращением зарплаты на 30%. То же самое произошло с Максимом. Его жене повезло меньше всех: руководство «Уралкриомаша» официально предупредило рабочих о возможном банкротстве предприятия и посоветовало искать новую работу.
— В последний раз на руки я получил 2600 рублей, — говорит Максим. — Хотели с женой обвенчаться. Но в церкви за это попросили 500 рублей, и скидок там не делают. Так что, прости Господи, пока и дальше будем жить в грехе. Сначала желудок, потом душа.
Уволенный Владимир Банников со своей бригадой уезжает на Север на вахту — пережидать кризис.
В Нижний Тагил мы приехали в пятницу. В этот день работа кипела только в городской администрации. Десяток солдат-срочников грузили в военный КамАЗ какие-то столы, кресла, тюки. «Вещи бывшего мэра», — объяснил офицер, руководивший погрузкой. Большегрузный КамАЗ уже сделал две ходки, но имущество экс-градоначальника Нижнего Тагила Николая Диденко никак не заканчивалось. Чем сейчас занят сам Николай Наумович, известно только городскому прокурору: против сотрудников бывшей администрации возбуждено сразу несколько уголовных дел.
Новый мэр Нижнего Тагила Валентина Исаева, пожалуй, единственный человек в области, который сейчас не боится слова «кризис». Но ей можно: Исаева выиграла выборы у ставленника местной «Единой России» и еще не до конца вписалась в вертикаль власти. По мнению мэра, из-за кризиса в следующем году городской бюджет по самым скромным подсчетам недополучит 600-700 млн рублей — это пятая часть и без того небольшой казны. Тем не менее Валентина Павловна призывает всех к спокойствию:
— Можно вселить панику в людей из-за ситуации на предприятиях, сокращения зарплат, но лучше этого не делать. Не надо нагнетать обстановку. Я понимаю, что у людей кредиты, а зарплата сократилась, впереди штрафные санкции, но сейчас не 90−е. И наша главная задача — не допустить паники.
Однако через несколько минут панические нотки начинают проскальзывать и у нее:
— Из-за сокращения бюджета придется забыть про ремонт дорог, капитальное строительство, ремонт школ и поликлиник, про повышение зарплат бюджетникам. В следующем году мы планировали построить новый перинатальный центр. Сейчас этот вопрос подвис. А два наших действующих роддома должны закрыться на профилактику. Как бы нашим женщинам не пришлось рожать за пределами города…
«Ты не одинок»
На Урале — в крупном промышленном регионе — ситуация вообще очень сложная. В пермском офисе Федерации независимых профсоюзов России «РР» сообщили, что на многих предприятиях готовятся приказы о сокращении штатов, которые будут подписаны в середине декабря. Речь идет о тысячах человек, которые могут остаться без работы. В Свердловской области планируются увольнения на Первоуральском новотрубном заводе (в худшем случае 2300 человек). В Челябинской кроме Магнитогорского металлургического комбината в отпуска отправляют более 3 тыс. рабочих Челябинского трубопрокатного завода.
Иркутская область — не Урал, но и здесь не до веселья: ситуация сложная. «Приходи — и ты увидишь: ты не одинок», — зазывает людей на день открытых дверей Центр занятости населения Усть-Илимска. Наверное, и зазывать не стоит — уведомления о скором увольнении уже получили почти 600 жителей города. Больше всего людей увольняют лесоперерабатывающие предприятия. По сообщениям местной прессы, 12 ноября на Братском лесоперерабатывающем комбинате была прекращена переработка беленой лиственной и хвойной целлюлозы. По словам местных профсоюзных лидеров, на ООО «„Илим“ — лесопильный деревообрабатывающий завод в Братске» из 207 работников 170 получили уведомление об увольнении.
По официальным данным Росстата, в октябре на биржу труда по всей стране обратились 30 тыс. человек. Если сравнивать с тем, что было раньше, это очень много. А если оценивать ситуацию в каждом регионе, понимаешь, что людей, которые потеряли или в ближайшее время потеряют работу, намного больше. Ведь даже по официальной статистике, неработающих у нас в стране в октябре было почти четыре с половиной миллиона (5,3% экономически активного населения). И последние недели явно должны скорректировать эти цифры.
В разгар кризиса в Нижнем Тагиле поменялась власть. Из мэрии выносят вещи старого градоначальника
В Нижнетагильском центре занятости мы разговаривали с его директором Анатолием Сергеевым. Он рассказал последние новости: завод «Ником-огнеупоры» избавляется от 1005 человек, а городское управление образования намерено сократить 70 учителей. «По закону после увольнения работодатель обязан в течение двух или трех месяцев платить сотруднику среднемесячный оклад. За это время мы просчитываем для уволенных размер пособия, отправляем цифры в область, оттуда они идут в Минфин. Минфин должен где-то найти средства для выплаты пособий, перечислить их сначала в область, а оттуда — к нам. Я думаю, что как раз за эти три месяца деньги до нас дойдут», — втолковывал нам Сергеев.
— Сомневаюсь я, что в нашем бардаке за три месяца что-то к нам придет из Москвы, — не согласился с ним ныне безработный монтажник Владимир Банников, с которым мы столкнулись на выходе из центра занятости. — Дай Бог, к июлю что-то придет. А что делать до этого? К тому же вы посмотрите, что сейчас происходит. Работягам сократили рабочую неделю и на треть урезали зарплату. Вроде как хозяин таким образом старается избежать массовых волнений. А на самом деле что? Октябрь, ноябрь, декабрь идет сокращенка. Из ее размера и рассчитывают выходное пособие при увольнении. То есть и оно будет на треть меньше. В январе всех массово начнут увольнять. И с урезанной зарплаты начнут высчитывать пособие по безработице. Оно будет еще меньше. И придет черт знает когда. В итоге хозяин сэкономил свои деньги, государство сэкономило. А мы в пролете.
Но в любом случае максимальное пособие по безработице в этом году — лишь 3124 рубля. А в следующем, по решению правительства, будет 3400.
Предприятие, на котором работал Владимир Банников, приказало долго жить из-за того, что лопнул банк, в котором были его счета. Бригада Банникова в полном составе оказалась на улице.
— А они еще говорят, что кризиса нет, — Владимир сплюнул сквозь зубы. — Сейчас собираемся уехать куда-нибудь на вахту. Там кормят бесплатно, живешь в теплушках бесплатно. Там и пересидим.
«Ребята, давайте ссориться»
Сложная экономическая ситуация обострила противостояние администраций заводов и профсоюзов. Конфликты возникают, как правило, там, где параллельно с «полуофициальными» профсоюзами ФНПР в свое время были созданы сильные независимые структуры. Но способен ли их конфликт с работодателями вылиться в открытое противостояние, и в каких формах будет выражаться социальный протест? Тут многое зависит от взаимоотношений профсоюзов и руководства предприятий, а также от степени их адекватности. В Таганроге есть два наглядных примера того, как может развиваться ситуация.
На активистов независимых профсоюзов нападали несколько раз. Милиция говорит — хулиганы. В профсоюзе сомневаются и кивают на здание администрации Таганрогского автомобильного завода (ТагАЗ).
Мы сидим в офисе таганрогского отделения объединения профсоюзов СОЦПРОФ, когда туда, вооруженная пакетом документов, залетает активная немолодая женщина. Достает свою трудовую книжку.
— Вот, заставили написать заявление по собственному желанию. Начальник цеха на нашем ТагАЗе так прямо и сказал: «Нам пенсионеры не нужны. В стране финансовый кризис. Работы для тебя нет». А я на пенсию только в прошлом году вышла, и кредит взяла, чтобы комнатку купить, — жить-то негде. Как теперь выплачивать? Мне ведь даже не дали на заводе компенсацию, — возмущается Елена Каримова, тыкая пальцем в свою трудовую.
Нижнетагильскому Центру занятости кризис прибавил работы
—А зачем же вы согласились уволиться по собственному желанию? — спрашивает у нее председатель СОЦПРОФА Алексей Цивенко.
— А у меня что — выбор был? Начальник цеха предупредил бригадира, чтобы меня к машинам и станкам не допускали. И заявил, что, если буду сопротивляться, уволит по статье. Последняя надежда на профсоюз.
Активистов профсоюзного движения в Таганроге начали увольнять еще до кризиса. Предчувствовали или знали? Одним из них оказался глава ячейки Межрегионального профсоюза работников автопрома (МПРА) Сергей Пенчуков, работавший на ТагАЗе.
— Мне нужно было съездить в Питер, и я написал заявление на отпуск за свой счет. Жаль, что в одном экземпляре. Это заявление чудесным образом затерялось, и мне влепили прогул. Пришлось уйти. Но отстаивать права ребят с завода, особенно в период кризиса, я не перестану, — говорит он.
Причина увольнения Сергею ясна. Дирекция завода сначала просто удивлялась, как это на предприятии вдруг возникла общественная организация, которая осмелилась перечить начальству. Засуетилась администрация после первого пикета профсоюзников, когда они потребовали раздавать всем сотрудникам завода распечатки с начисленной заработной платой. После второго пикета у проходной завода двух активистов МПРА избили. Но 25 ноября автомобилестроители готовятся устроить очередную акцию — теперь уже против незаконных увольнений.
С того момента, как в Таганроге почувствовали дыхание кризиса, работы у профсоюзных движений заметно прибавилось. По словам сотрудников ТагАЗа, собирающих автомобили Hyndai, руководство заставило уволиться около 30% рабочих, то есть более двух тысяч человек. Почти все написали заявление по собственному желанию, не получив компенсаций.
— В первую очередь под прессинг попали пенсионеры, а потом рабочие бригад, которые считались наименее важными на производстве. Но из них к нам, в профсоюз, мало кто пришел. Даже когда терять уже нечего, все равно боятся поднимать голову, — рассказывает заместитель председателя таганрогского отделения МПРА Сергей Брызгалов. — Так уж заведено: если дирекция узнает, что работник состоит в нашей организации, он сразу попадет на карандаш. А в период кризиса люди тем более пытаются не будить гнев начальства. Я сам на заводе сварщиком работаю, и своим бригадирам сказал: «Попробуйте со мной связаться, вам это боком встанет — замучаетесь по судам ходить». Они и отстали, несмотря на то что мы, в отличие от большинства профсоюзов, постоянно критикуем начальство и не прогибаемся под него.
Несколько недель назад в независимый профсоюз пришли записываться 20 сотрудников службы безопасности ТагАЗа. Хотя Алексея Цивенко, председателя СОЦПРОФа, они сами недавно гоняли с проходной завода, когда он раздавал листовки.
— На заводе нам предложили работать только на голую ставку, а это около трех тысяч рублей в месяц. Или просто увольняйся без всяких компенсаций. Нам нужен был кто-то, кто бы усмирил наше начальство, — рассказывает бывший сотрудник охраны ТагАЗа Михаил.
— А профсоюзы могут это сделать?
Алексея Цивенко и других профсоюзных лидеров начали увольнять еще до кризиса. Знали, что будет?
— Что бы там ни говорили, а все-таки наше руководство боится профсоюза, и мы в него вступили. А потом пришли на завод и об этом сообщили. Генеральный директор поморщился и сказал: «Ребята, давайте не будем ссориться, город маленький, мы вам выплатим компенсацию, а вы просто уйдете». Мы согласились и решили, что город действительно маленький и, чтобы устроиться во время кризиса на другую работу, не стоит себя компрометировать.
Вторая модель взаимоотношений рабочих и работодателя — пример Таганрогского металлургического завода (ТАГМЕТ).
Обходя огромные цеха, председатель заводского профсоюза Константин Ткаченко дружелюбно улыбается каждому рабочему. Под грохот станков подходит к кучке сотрудников, спрашивает, как у них дела.
— Пока все в порядке, но могут начаться сокращения, поэтому нам нужно трудиться лучше, чтобы из кризиса выйти с меньшими потерями, — мягко объясняет он рабочим.
С трудностями на заводе еще не столкнулись, и отвоевывать у администрации пока приходилось только провинившихся друзей.
— Если человек прав, так мы все горой выступим за него. А если он какой-нибудь алкоголик и сам виноват, тогда зачем он нужен? И неважно, состоит он в профсоюзе или нет, — говорит мастер по литью заготовок Сергей Трубчанинов.
На металлургических заводах падает производство и грядут сокращения
А несколькими часами позже Константин Ткаченко, улыбаясь руководству завода, требует дать ему официальную информацию, почему в этом месяце рабочим не будут поднимать зарплату, как было обещано.
— На мой взгляд, интересы работников легче отстаивать, если отношения с руководством хорошие, — объясняет Константин Ткаченко. — Если у нас начнутся сокращения, я не допущу, чтобы трудовые нормы кто-то нарушил. Но это вряд ли произойдет — у нас всегда все по закону. Любому предприятию профсоюз нужен, иначе руководство может такое начать творить! Но там, где профсоюз не образовался с самого начала, сейчас ему вряд ли дадут существовать. Руководство всех помолотит. Ведь никому из начальства не нужно, чтобы его критиковали или сопротивлялись его решениям.
— А вы сопротивляетесь?
— Конечно. Спорю. Как же без этого.
«Плaчу, но режу»
Насколько ситуация нервозная, становится понятно, когда пытаешься поговорить с руководством предприятий, увольняющих людей. Не соглашается никто. Вернее, почти никто. «Вы знаете, я похож на хирурга. Как и он, я плaчу, но режу, потому что, если не отрезать часть, погибнет весь организм. Тем же и другие предприятия руководствуются. Они понимают, что если сейчас людей не сократят, то станут банкротами», — объяснял «РР» Алексей Павлов, владелец четырех уральских заводов. На двух из них («Пневмостроймашине» и ТИЗОЛе, производящих соответственно оборудование и теплоизоляцию) уже начались сокращения. Но строго по КЗОТу.
Впрочем, таких сознательных и законопослушных работодателей, как показал кризис, далеко не подавляющее большинство. И не в последнюю очередь из-за правовой безграмотности самих рабочих. Даже будучи уволенными (зачастую незаконно) или не по своей воле отправленными в отпуск, они предпочитают не конфликтовать. В лучшем случае идут на биржу труда, в худшем — ищут более легкий заработок, добавляя головной боли местной милиции.
Глава профсоюза ТАГМЕТа Константин Ткаченко считает, что с администрацией завода надо дружить
А профсоюзы, вне зависимости от того, насколько конфликтную позицию они занимают, хотя, скорее всего, и могут смягчить удар для какого-то количества работников, но во главе крупных протестных движений не встанут. Даже наиболее сильным из них, которые с успехом боролись за повышение зарплат в период бурного роста производства, сейчас будет гораздо сложнее мобилизовать людей. И это понятно: люди боятся за свое рабочее место, а уволенным нужно быстро решить проблему трудоустройства. Социальное напряжение, если оно и возникнет, будет заметно не на предприятиях, а вокруг них — по криминальной статистике и активности протестной политической агитации в среде новых безработных. Пока же и работодатели, и работники заняты одним — решением текущих материальных проблем.
…Уезжая из Нижнего Тагила, мы случайно на одной из улиц вновь столкнулись с Максимом Алыповым. Он схватил одного из нас за руку, заглянул в глаза и как-то обреченно попросил:
— Вы там, в Москве, Путину скажите, чтоб отменил новогоднюю «пьяную неделю». Нам и так рабочие дни урезали. Если еще 10 дней пьянки, то нам в феврале вообще жрать нечего будет.
«Русский репортер»
