23.11.2007 05:12
Депутат Госдумы, первый заместитель председателя Комитета ГД по международным делам Ю. А. Квицинский дал интервью главному редактору газеты «Русский Прорыв!», в котором подробно ответил на вопросы, касающиеся проблем современной России. Особое внимание было уделено проблеме защиты прав русских, проживающих за пределами страны.
— Что привело вас в Приднестровье?
— В Приднестровье привела меня избирательная кампания. Поскольку я являюсь первым номером в партийном списке КПРФ по Курской области, а по решению нашего Чрезвычайного съезда к голосам, которые подаются в Курской области, плюсуются все голоса граждан РФ, живущих по своей воле или в силу обстоятельств за пределами России. Но, кроме того, должен сказать, что меня Приднестровская тематика всегда интересовала не только в политическом, но и в профессиональном плане. Как, впрочем, тематика всех непризнанных государственных образований: Абхазии, Южной Осетии… Несколько особняком стоит проблема Крыма. Я считаю, что именно на этих направлениях и должно произойти движение вперёд, и отступление России под давлением Запада, которое мы наблюдали последние годы, сменилось бы подвижками в деле восстановления наших прежних позиций, с которых мы бы могли эффективно защищать русскую диаспору в Зарубежье. Это 25 миллионов человек, а пространство СНГ было и остаётся приоритетным направлением внешней политики России.
— Как вы считаете, утрачена актуальность социалистической идеи, или у неё есть будущее в России?
— Социалистическая идея не утратила своей актуальности. Через некоторое время после зигзага, который она пережила с начала 90-х годов, она оживёт и восстановится. Эта идея заложена в самом существе человека — он хочет справедливости, равных возможностей для своего развития и в отношении к себе подобным. Хочет иметь возможность чувствовать себя человеком в том обществе, и в том государстве, в котором живёт. Это началось ещё со времён Древнего христианства и прослеживается на протяжении всей человеческой истории через социалистов-утопистов, через революции, которые происходили в Европе и на всём земном шаре. То, что социализм в Советском Союзе потерпел поражение, на мой взгляд, это зигзаг истории, который будет выправляться, правда возврата назад нет. Будет что-то складываться новое, но отвечающее идеям социальной справедливости и обеспечения прогресса человечества, его выживания в условиях XXI века.
— Как вы относитесь к понятию «суверенного государства» в сегодняшнее время? Что являет собой «суверенное государство» на пространстве СНГ? Насколько это стирающееся понятие, может быть уходящее в прошлое? Какова роль России в обществе будущего?
— Думаю, что суверенитет будет оставаться одним из основных принципов международного права и взаимоотношений между государствами, а также их поведения. Насчёт стирания суверенитета я бы прокомментировал ваш вопрос так: суверенитет стирается в тех случаях, когда это выгодно более сильному или группировке более сильных. Стирается он у тех, кто является слабым по отношению к более сильным. Вот суверенитет такой державы как США не только не стирается, но и пытается распространиться на все остальные государства, и требует от этих государств, чтобы они забыли о своём суверенитете и жили по американским канонам демократии. И подчинялись экономическому, силовому, культурному диктату со стороны этого руководящего государства империалистического мира. Суверенитет будет жить, и будет испытывать давление, где-то будет терпеть поражение, где-то государства будут терять свою самостоятельность, но он будет восстанавливаться, поскольку не может быть обслуживания интересов собственного народа, нации, или группы народов, составляющих государство, без уважения суверенитета. Это предпосылка самого существования государства.
— Многие политики, разваливая Советский Союз, часто оперировали термином «права человека», зачастую прикрываясь им. Но ведь это не пустой термин. Какие-то предпосылки были, они находили отголоски в сердцах людей. Что значат «права человека» для вас?
— Права человека очень важны, поскольку без соблюдения прав человека не бывает подлинной демократии, нет народовластия. Но принцип обеспечения прав человека является лишь одним из принципов международного права и его значение надо всегда рассматривать в контексте других принципов. Скажем, разве может быть обеспечение прав человека эффективно в государстве, которое не пользуется суверенитетом, территориальная целостность которого нарушена и если нарушается принцип запрета на войну, как средство международной политики? Нельзя абсолютизировать вопрос о правах человека. На встрече с молодёжью ММК «ПРОРЫВ» я говорил, что небезызвестный Збигнев Бжезинский однажды выступал в Осло и ему задали вопрос: «Не является ли принцип демократии и прав человека главным принципом, доминирующим в американской внешней политике»? На что он сказал, что не бывает так, чтобы государство подчинялось всецело одному принципу. Политика государства всегда подчиняется задаче обеспечения наилучших условий для развития этого государства и жизни его населения. Для решения этой задачи государство в зависимости от обстановки сочетает различные принципы — одни выдвигает на передний план, другие отодвигает на задний.
Когда нам в начале 90-х годов всячески «подсовывали» принцип прав человека, это преследовало определённую политическую цель. Нас заставляли воспринимать некие критерии государственного строительства и политики, которые были выгодны нашим «западным партнёрам», но были связаны с серьёзными потерями для нас.
— Насколько заинтересована Европа, США и другие государства в защите прав русских на территории бывших республик СССР, на территории нынешних новых государств Евросоюза?
— Тут явно прослеживается политика двойных стандартов, так характерная для американцев и Западной Европы. Думаю, является глубоким заблуждением мнение, будто Евросоюз или НАТО действительно заинтересованы в обеспечении прав человека, прав россиян, прав русскоговорящих, например, в государствах Прибалтики или на Украине. Ведь главной политической целью наших западных партнёров является цементирование и закрепление результатов развала Советского Союза и оттеснение России как можно дальше на Восток, её ослабление. Если руководствоваться этой целью, то надо проводить мероприятия по выдавливанию русскоязычного населения из нынешних мест его поселения. Поэтому они спокойно взирают на политику «обэстонивания», «орумынивания» русских. Тем самым они чужими руками как бы не возлагая на самих себя вину, решают свою большую стратегическую задачу. Говоря же при этом, что они не очень довольны грубыми действиями Таллина или ещё какой-либо столицы бывших союзных республик в русскоязычном вопросе — они для вида изображают из себя некоего благородного судью — рекомендателя. В действительности же, они ничего не сделали существенного чтобы прекратить апартеид в Прибалтике в отношении русских, чтобы признать право на самоопределение русскоязычного населения в Приднестровье. Они не заинтересованы в защите прав русских, и думают только о том, как утвердить свои позиции, захваченные у России в последнее десятилетие.
— Чего не хватает российским соотечественникам для организации более эффективной борьбы за свои права, что следует делать и как действовать россиянам проживающим в странах Ближнего Зарубежья и в республиках, таких как Приднестровье?
— Прежде всего, необходима самоорганизация, дисциплина, целеустремлённые действия, направленные на сохранение своей идентичности — как русских. Необходимо сопротивление попыткам свёртывать обучение на родном языке, пресечение попыток разрыва связи с метрополией, и настойчивая постановка перед российским руководством вопросов о необходимости особого, благожелательного, благоприятного отношения к нуждам наших российских граждан, находящихся за рубежом. Мы, как КПРФ, всегда подчёркиваем эту необходимость и указываем на то, что помощь нашей диаспоре должна быть эффективной. Надо, в частности, пресечь разворовывание тех средств, которые идут на нужды диаспоры, надо твёрдо соблюдать наши обязательства по выплате пенсий и пособий, о приёме на учёбу граждан из этих республик в ВУЗы и школы России. Есть много эффективных способов помочь русскоговорящим, всем тем, кто хочет быть с многонациональной Россией, сохранять свою идентичность, свои позиции, и отбивать враждебные наскоки.
— Как вы считаете, современная Россия движется вперёд? Есть ли разница между государством образца 1993 года и сегодняшней Россией, есть какая-то надежда?
— Есть некоторая разница между тем, что было при Ельцине и что есть сейчас.
Пока эта разница, однако, недостаточно ясно выражена. Мы ожидаем гораздо большего от нынешнего руководства. Основные проблемы, с которыми сталкивается Россия, по большому счёту остались прежними. Россию Запад, по сути дела, продолжает теснить, он предъявляет нам всё новые претензии. Хотят дальше продвинуть на Восток НАТО, навязывают нам невыгодные договорённости с Евросоюзом, которые бы открывали им доступ к нашим природным богатствам и нам ничего взамен бы не давали. Нас не пускают во Всемирную торговую организацию, обставляя это всё новыми и новыми условиями. В этих неблагоприятных в целом обстоятельствах нам надо найти способ перейти в решительное и системное наступление. Для этого есть только один путь — восстановить мощь России и вести на этой базе последовательную политику обеспечения своих национальных интересов. Чтобы наша экономика перестала сидеть на нефтяной игле, а начала нормально работать так, как работала раньше. То есть иметь высокотехнологичное производство, опирающееся на современную науку. Нам надо закончить, наконец, армейскую реформу, оснастить нашу армию современными видами вооружения, принять соответствующие меры для наведения порядка в армии и в социально-культурной сфере. Мы, по сути дела, сейчас находимся в состоянии, когда теряем национальную идентичность, не сопротивляемся мощному давлению западной эрзац-культуры. Наше телевидение пребывает в безобразном состоянии, способствует развитию аморальных представлений о жизни, пропагандирует эгоизм и разврат, насилие всех видов. С этим надо срочно бороться, иначе и дальше будет продолжаться гниение нашего общества. В результате Россия как государство может впасть в тяжёлый кризис, или даже погибнуть. Наша политика по всем направлениям должна быть сориентирована на защиту наших государственных интересов. На создание в государстве таких внутренних условий, которые прекратили бы раскол общества на узкий слой чрезмерно богатых людей и остальную массу населения, которая, по сути дела, обездолена или не имеет своей справедливой доли в национальном богатстве. Необходимо, далее, добиться того, чтобы государственный аппарат работал на нужды большинства населения, то есть возродить народовластие в прямом смысле этого слова. Сделать так, чтобы Государственная дума отражала интересы всех слоёв населения её избравших, а не была механизмом для штамповки решений, которые принимаются где-то наверху, и затем «не приходя в сознание», как говорят про нашу Думу, одобряются парламентским большинством.
— Не кажется ли вам, что старая тактика коммунистов ещё со времён развала Советского Союза, противостояния Западу в исключительно негативном контексте утратила доверие? Люди просто перестали верить пропаганде и, потом, когда начали ездить за границу то увидели, что там зачастую больше социализма и больше думают о людях, что социальные пособия почти равны зарплате. Учитывая ваш опыт работы в качестве посла в Норвегии, стране, где защищены права граждан, безработных, трудящихся, объясните, почему россияне и жители СССР перестали видеть в коммунистах силу, которая говорит правду? Когда они увидели, что эти люди лгут, то разочаровались в идее, и получилось так, что те капиталисты, буржуи, на которых всё время показывали пальцем и говорили «враги», для своих же людей оказались хорошими и авторитетными, а наша коммунистическая власть оказалась плохой? Есть ли гарантия, что какие-либо люди, которые пройдут во власть под левыми лозунгами станут действовать в интересах своего народа?
— На определённом этапе нашего развития, когда мы достигли довольно высокого уровня благосостояния — это было уже в середине 1980 годов — появилось некое чувство усталости. Когда-то мне Наталья Сац, известная режиссёр Детского театра и деятельница советской культуры, говорила, что у нас идёт много споров по поводу того, какую модель лучше выбрать — американскую, шведскую или западногерманскую. Я так чувствую, рассуждала она, что все больше склоняются к шведской модели. Только есть вопрос, откуда взять столько шведов у нас? Восхищение Западом, которое имело место тогда, в значительной степени сейчас улетучилось. Восхищаясь тем, что имели тогда граждане развитых капиталистических стран, мы думали, что это добавится к тому хорошему, что мы уже имели в Советском Союзе. А оно не добавилось. Получив полные прилавки в магазинах, мы обнаружили, что дело не в том, что лежит на этих прилавках, а в том, что не хватает денег купить имеющийся товар. Мы думали, что бесплатное медобслуживание — это что-то само собой разумеющееся, то, что останется с нами навсегда. А теперь видим, что это совсем не так. Думали, что лекарства, необходимые для сохранения здоровья человека, должны быть, разумеется, по доступной цене. Сейчас видим, что это совсем не так — либо вы истратите в преклонном возрасте все деньги на покупку лекарств, либо можете спокойно помирать. Мы обнаружили, что возможность и дальше ездить по нашей великой стране, поддерживать контакты со своими родственниками, отдыхать летом на курортах за умеренную плату — не есть что-то само собой разумеющееся. К примеру, поехать во Владивосток для большинства наших граждан сейчас — недоступная роскошь и т. д.
Что, коммунисты раньше нас обманывали? А сейчас пришла правда? Тогда почему у нас из 75 миллионов работающего населения, 55 миллионов получают зарплату не более пяти тысяч рублей? Наверное, это не то, к чему стремились те, кто критиковал Советскую власть и думал: как только мы поклонимся Западу и воспримем его модели, у нас всё здорово наладится. Нет, всё не так! Емеля никуда на печке не уедет самоходом и «по щучьему велению» ничего не получится! Чтобы обеспечить нормальные условия жизни, надо выстроить российскую переходную модель, которая работала бы эффективно. К сожалению, за период с 1991 года такой модели у нас не создано, хотя есть огромные природные ресурсы, есть газ и есть нефть, а также три триллиона рублей, которые лежат в Стабфонде и числятся на валютном фонде. Не можем мы сказать, что, несмотря на все эти богатства, мы начертили схему выхода к светлым горизонтам. А вот в Белоруссии, где нефти нет и нет полезных ископаемых, переходная модель работает. Там имеется эффективная государственная и частная собственность, там сельское хозяйство не лежит на боку. Это как бы является живым укором нашей российской элите, откуда она и черпает своё непрекращающееся возмущение батькой Лукашенко и недемократичностью белорусских порядков. Сами ничего подобного не можем создать, а в то же время пытаемся распространить в принудительном порядке на Белоруссию свои модели, то есть захватить их работающие предприятия, приватизировать их, а потом, продать на кирпичи или металлолом, как это делалось у нас. Такой вариант не подходит белорусам. Да и нам он не пошёл бы на пользу.
— Бывший глава Миссии ОБСЕ в Молдове О’Нилл от имени 35 государств активистам ММК «ПРОРЫВ» заявил, что нас — Приднестровья — нет. И буквально недавно всплыла тема будущего главы мисси ОБСЕ в Молдове и есть вероятность, что этим человеком вновь станет выходец из американских спецслужб. Чем бы вы, как некогда советский дипломат с большим опытом, могли бы объяснить этот парадокс, с чем это связано и как нам понимать ОБСЕ и Россию в составе этой организации?
— ОБСЕ давно вызывает нашу острую критику, мы требуем там навести порядок и изменить манеру поведения, а также определить чёткие рамки — что ОБСЕ позволено делать, а что нет. Нам представляется, что ОБСЕ давно превратилось из общеевропейской организации, которая должна была обсуждать и решать вопросы применительно ко всей Европе, в некий механизм навязывания нам взглядов и решений от имени ОБСЕ в интересах её западных членов. О поведении О’Нилла говорить можно что угодно, но реальность совсем другая. Думаю против подобных высказываний нужно выстраивать свершившиеся факты, которые будут опровергать попытки не видеть в упор Приднестровье. Главным шагом было бы признание независимости Приднестровья. Если кто-то и после этого не будет признавать Приднестровье, тем хуже для него. Подобные ситуации в истории известны. Их не надо бояться. Главное создавать такие факты, которые будут иметь самодинамику и постепенно преобразовывать мышление тех господ, которые думают, что Приднестровская республика не имеет перспективы. Она имеет перспективу, поскольку ориентируется на Россию и Россия её поддерживает.
— В своё время российские коммунисты активно поздравляли Воронина, когда он победил на выборах. На сегодняшний день он очень многое сделал для закрытия русских школ, русскоязычных групп в университетах Молдовы. Во время правления Воронина Молдова продолжала укрепляться как государство одной нации, единственной правящей нации. Кабинет, в котором работает наша редакция, ранее занимал Иван Бургуджи — правозащитник и лидер гагаузского сопротивления. Уже скоро год, как он незаконно удерживается в Кишинёвской тюрьме. Воронин — коммунист и признаётся Компартией России как коммунист, почему российские коммунисты не дают адекватной оценки происходящему в Молдове?
— Думаю, российская позиция в отношении Молдовы должна выстраиваться в соответствии с тем, каковы российские стратегические интересы России в этом регионе сейчас и на перспективу. Они не могут определяться только тем, плохой или хороший коммунист президент Молдовы. Если он действует во вред нашим государственным интересам и если он дискриминирует русскоговорящих, то это должно получать соответствующую оценку и никакие здесь идеологические близости и родственности не могут играть определяющей роли. Но Воронин — президент Молдовы, а мы с ней имеем дипломатические отношения. Это предполагает, что с ним должны вестись разговоры по всем возникающим вопросам межгосударственных отношений, использоваться имеющиеся рычаги, чтобы там, где его позиция не соответствует нашим интересам, влиять на эту позицию. Такая линия поведения совершенно естественна, и другой быть не может.
— Что бы вы хотели пожелать соотечественникам, проживающим в Приднестровье? Каковы надежды на наше воссоединение с Россией?
— Приднестровский вопрос с точки зрения воссоединения с Россией несколько сложнее, чем абхазский или южноосетинский, так как там есть общая граница. Приднестровье же имеет анклавное расположение. У России нет большого опыта удержания анклавов, как у Германии или Англии. Тем не менее мы достаточно эффективно, хоть и не без трудностей, удерживаем Калининградскую область и, наверное, в случае признания независимости Приднестровья, которое рано или поздно должно будет произойти, сможем перейти к тесным союзническим отношениям с ПМР, а потом, и к тесной интеграции. Всё дело в соотношении сил между теми, кто хочет такого объединения, и теми, кто не хочет. Что касается наших западных «друзей-партнёров», то, естественно, они не хотят никаких движений, ведущих хотя бы к частичному восстановлению былых позиций России в Европе. Они будут влиять на Приднестровье, доказывая, что всё решится очень просто, если оно останется в составе Молдовы, которая войдёт в ЕС. Только надо напомнить, что Евросоюз и НАТО не хотят, чтобы русскоязычное меньшинство или компактные русскоязычные территориальные образования, ориентирующиеся на Россию, продолжали существовать. Они хотят их размывания и ликвидации. Иллюзий на этот счёт не должно быть ни у кого. Бесплатной раздачи пряников не будет.
По окончанию рабочих встреч Юлия Александровича Квицинского, накануне отъезда мы вновь встретились, чтобы подвести итоги.
— Как вы оцениваете результаты визита в Приднестровье?
— Я удовлетворён результатами и благодарен «ПРОРЫВу!», который организовал эту программу. Она для меня была с многих точек зрения полезная, поучительная. Приднестровье я знал раньше как проблему международную, а теперь удалось посмотреть, что тут делается внутри, обратить внимание на сложное соотношение политических сил, партий, понять «кто, зачем, почему» — это очень важно. В моих планах — заниматься проблематикой региона и дальше. Я думаю, что проблема Приднестровья должна решаться, вечно Республика не может быть в подвешенном состоянии. Решаться она, очевидно, будет на каком-то среднем пути, среднем между представлениями приднестровцев, российскими взглядами и мнением молдавской стороны. Главное — сдвинуть проблему с места. Надо для этого сделать первый шаг, начать игру заново. Создать новую ситуацию, чтобы попробовать выйти из тисков прежних представлений — выяснить, что возможно, что невозможно, поискать варианты, не забывая при этом о том, что было уже достигнуто ранее, например меморандум Козака. С ним были когда-то, скрепя сердце, согласны обе стороны, и лишь из-за вмешательства внешних сил всё развалилось. Нужно учесть прошлые наработки, и пойти вперёд. Со стороны России, на мой взгляд, назревает признание Республики. Нам нужно сделать этот шаг не только на приднестровском направлении, но и на остальных.
Что мне не очень понравилось — это то, что Республика маленькая, все друг друга знают. Но среди людей, участвующих в партиях, политике, общественной жизни — есть много разнобоя. Многие сильно зациклены на прежних событиях, прежних спорах, кто кому сделал полезное, кто навредил, кто на кого не обратил внимания… Я думаю, что было бы хорошо подчинить энергию приднестровцев, несмотря на все существующие различия, решению главных задач Республики — сохранению её идентичности, выводу из кризиса, обеспечению надёжного безопасного статуса в самом тесном единении и союзе с Россией. Когда есть признанная всеми общая цель, возможен политический консенсус между партиями. Поляризация и споры внутри не укрепляют, а ослабляют позиции Приднестровья. Нужно преодолеть их во имя общего будущего.
— Верите ли вы в восстановление СССР?
— Я считаю, что в прежнем своём территориальном составе Советский Союз вряд ли может быть восстановлен, но продвижение России вперёд на постсоветском пространстве может и должно быть начато. С исторической и моральной точек зрения, такое продвижение обоснованно и нужно России.
— Думаю, многим молодым приднестровцам будет интересно узнать, каким образом вам удалось выучить столько иностранных языков?
— Я начал рано, лет с шести. Всю жизнь занимался немецким языком, и до сих пор занимаюсь. Для меня само по себе занятие языком является хобби. Выучив один язык, хочется знать всё больше и больше других. Только знание нескольких языков позволяет понять прелесть и силу родного языка. Гёте писал, что если ты не знаешь иностранных языков, то ты не знаешь и своего собственного. Я посвящал этому увлечению значительную часть своего досуга. У меня есть определённая методика — она не очень современна, но действует. Следует усвоить азы фонетики и грамматики, а дальше надо брать хорошую толстую, интересную книжку, и читать её со словарём, выписывая новые слова. И учить их. Это поначалу трудно, требует определённой тренировки, но даёт гарантированный результат. Правда есть и другие способы быстрого изучения языка. Знаю, что американцы в армейских разведшколах готовят сержантский состав по европейским языкам за один год, а по восточным — за два. Есть ещё один хороший способ — система «Ассимиль». Каждый день по одному уроку выучивается наизусть. Переводите, пишите, совершаете определённое количество упражнений на активизацию словарного запаса. В процессе заучивания всё более сложных текстов вы постепенно овладеваете грамматикой. Но язык забывается, если с ним не работать. Разговорная речь без постоянной практики быстро уходит на задний план, беглость теряется. Поэтому я не очень верю, что люди могут владеть активно 6—7 языками сразу. Это редкий феномен. Хотя есть, конечно, и такие. У нас были в ИМО (Институт международных отношений) вундеркинды, которые на спор заучивали порядка 100 слов на любом языке за один день…
Роман Коноплёв, KPRF.RU - "Советская Россия"
