09.08.2011 00:57 Евгения Глушакова
В преддверии организованной центральным штабом КПРФ акции памяти «Двадцать лет без СССР» коммунисты Новосибирской области и их сторонники делятся мнениями, чем оказались для нашей страны и народа эти годы.
Виктор Кузнецов, председатель фракции КПРФ Законодательного Собрания Новосибирской области:
— Это годы падения, разрушения нашего государства, его экономики, общественного строя. Прекратили своё существование крупнейшие предприятия, тысячи людей оказались безработными, невостребованными, что привело к тяжёлым социальным последствиям для каждой семьи. Много мы потеряли и в мировом плане – утратили статус державы мирового значения. И несмотря на громкие и пафосные заявления наших руководителей, на самом деле с Россией сейчас никто не считается. Да и сами мы разбежались по национальным «квартирам», всё чаще можно услышать сообщения о межнациональных конфликтах в стране. Ещё начиная с Горбачёва руководство страны предавало наших друзей. Закончилось это Югославией, которой не то хотели, не то не хотели, оглядываясь на американцев, помочь. Потеряли своё положение и в Африке, на Ближнем Востоке. Кое-какие надежды людям можно связывать с коммунистическим движением в Южной и Центральной Америке, что их страны как-то воспрянут. Мы же, Россия, сейчас деградируем. Мы пришли от более высокого уровня развития к более низкому. Эти двадцать лет — годы регресса во всех отношениях. И это особенно сильно бьёт по социальному статусу. Нет у нас социального государства, несмотря на то, что таковое прописано в Конституции — мы потеряли все конституционные права.
Владимир Карпов, заместитель председателя Заксобрания Новосибирской области:
— Первые десять лет — это крушение основ всего, что было заложено в Советском Союзе. Во вторую «десятилетку» стало понятно, что такая политика ведёт к катастрофе, и её попытались замедлить, остановить, как-то стабилизировать обстановку. Сейчас начинается уже третья «десятилетка», и те основные направления, обеспечивающие авторитет государства, находятся в тупике. Это и права граждан, и оборона, и армия. Какую сферу ни взять, не только оппозиция, но и само руководство страны не открещивается от того, что в России крайне тяжёлая ситуация. И не случайно, что властью предпринята попытка создания программы «Стратегия-2020». Сейчас её заново пытаются переделать. Декламируют соблюдение общественного интереса под маркой всероссийского «народного фронта». Это говорит о том, что и целеполагание, и рецепты решения этих перезревших общественных проблем отсутствуют у правящей элиты. Чрезвычайно опасная ситуация. Все понимают, что это — краткосрочное состояние, примерно такое же, что мы наблюдали в начале 90-х уже непосредственно перед крушением СССР. Поэтому сейчас в первую очередь перед нами как главной оппозиционной партией стоит главная задача — мобилизовать все здоровые силы в государстве на случай стремительного развития кризиса для того, чтобы не допустить дальнейшего развала Российской Федерации и не допустить той катастрофы, что мы все ещё до конца не пережили — с кровью, с разрухой, с проклятиями в адрес, прежде всего, русского народа и прочими «прелестями», которые мы все помним. Мы выработали основные стратегические направления и теперь должны разъяснять свою позицию. Здоровые силы у нас для этого есть. Власть, в том числе её партия «Единая Россия» — это не монолит бюрократов и жуликов, там тоже есть люди, которые задумываются о будущем страны, неравнодушны к нему. Всех думающих и порядочных людей нужно собирать.
Вячеслав Журавлёв, председатель областного Cовета ветеранов:
— У ветеранов эти двадцать лет — это годы одной беспросветной тоски. А если серьёзно, то у ветеранов кроме сожаления, пожалуй, ничего и нет. Особенно участники Великой Отечественной войны очень часто и по телефону, и лично задают вопрос: «За что же мы воевали?» Приходится каждый раз доказывать людям, что жизнь они прожили честную и воевали за правое дело, и оно торжествовало до тех пор, пока за него не взялись перевёртыши и предатели. Это в общих чертах. Если говорить конкретнее, то у многих ветеранов ещё до сих пор не прошло недоумение по поводу того, как могло это случиться. Ведь большинство советских людей было уверено в том, что победа социализма – окончательная и бесповоротная. Люди были убеждены в нерушимости дружбы народов, в силе руководящей и направляющей партии, в роли личности в государственной истории. Но, в конечном счёте, группе негодяев оказалось под силу повернуть всё это в совершенно иное русло. Второй момент. Как так произошло, что столь многочисленная партия, многочисленная армия коммунистов, оказалась не в состоянии не допустить контрреволюционеров к власти, помешать им выполнить их чёрное дело? Я понимаю, что произошло это потому, что умело сочетались в нужное время и в нужном месте определённые условия. Умело были использованы и подтасованы трудности того времени – очереди, антиалкогольный закон и другие факторы. Другая сторона в том, что удалось развить пятую колонну. Она, может быть, не была бы многочисленна, но вооружённая современной информацией и методикой, она смогла сыграть на возмущении народа, убедить его искать добра от добра. Третий момент: действовала агентура влияния среди руководителей партии и государства, которая, забалтывая хорошие идеи перестройки, социализма, на самом деле способствовала этим непоправимым изменениям в политическом устройстве страны, умалению роли партии, подрыву экономических основ. Всё это привело к тому, что люди поверили, что эти реформирования пройдут спокойно, без потрясений и в промышленности, и в политической жизни. Но что касается современной действительности, то она повернулась ко всем, в том числе ветеранам, самой своей отвратительной стороной, начиная от ущербной и нежизнеспособной системы пенсионного обеспечения, продолжая всё более «скукоживающимися» с каждым годом социальными льготами и заканчивая тем, что мы становимся заложниками платной медицины, плохого лекарственного обеспечения. И перспектива такова, что специально правительство и власть пытаются создать такие условия, чтобы старшее поколение скорее ушло из жизни, чтобы можно было при обманутом сознании большинства молодёжи и дальше воплощать свои планы по разграблению страны.
Вера Ганзя, директор Барабинской средней школы №92:
— Во всём должна быть создана система, которая позволяет, во-первых видеть результаты, во-вторых, в зависимости от результата, корректировать какие-то программы, какие-то методики. Эти двадцать так называемых перестроечных лет не сразу, постепенно, сломали систему, которая была создана к этому времени – советскую систему образования, лучшую в мире. Советское образование давало базовые знания. Внимание детям уделялось не по классовому принципу. Сейчас же в хорошей школе учатся дети, как говорится, продвинутых, то бишь богатых родителей, дети из семей победнее — в школах похуже. Далее. В советской системе не было нормативно-подушевого финансирования. Сельские школы могли надеяться на нормальное финансирование, не чувствовать себя ущербными и обделенными. Может, равенство хорошо не во всём, но в образовании, в праве на него — оно необходимо. Сейчас говорят о том, что каждый ребёнок может получить качественное образование. Это неправда. В Советском Союзе все дети качественное образование получали, школы не делили на плохие и хорошие. А сегодня существует разделение школ на базовые и небазовые, «продвинутые» и «непродвинутые», хорошие и плохие с точки зрения родителей. В советской системе не было такого деления. И это была правильная государственная политика в образовательной сфере, по сравнению с тем, что мы видим сегодня. Второй момент: содержание образования не калечило детей, а позволяло им, во-первых, развиваться, во-вторых, было ориентировано на возраст. Дети воспринимали учебный материал. Сейчас этого нет, учебник страшно читать, потому что там такая терминология, что её взрослому трудно усвоить, а ребёнку и подавно. С этих позиций, конечно, советская система была лучше. Она была более адаптирована к возрастным особенностям ребёнка, а также к его индивидуальным особенностям, потому что через систему факультативных занятий мы могли дать знания по всем направлениям, которые ребёнок выбирал для своего дальнейшего образования. Сейчас же нам навязывают профильное обучение. Сегодня нет системы. Мы сломали то, что было и не построили ничего нового. То, что сегодня есть, выхвачено из западных образовательных политик, а целостной системы не создано. Это очень плохо. Идёт процесс не созидания, а разрушения образования. Да, есть проект, который помог обеспечить школы оборудованием, но опять-таки не все школы. Одни школы «упаковали» по самый верх, а другие как прозябали, так и продолжают прозябать. Кроме того, нельзя не добавить, что в Советском Союзе профессия учителя была престижной и высокооплачиваемой, а теперь — нет.
Анатолий Лубков, член Президиума объединенного комитета профсоюза работников СО РАН:
— В Советском Союзе государственный план содержал крупные проекты в научной сфере, под которые выделялись средства и силы. И таким образом осуществлялись крупнейшие в мире научные разработки. Сейчас по-другому. Государство говорит, что надо работать в таком-то направлении и ищет тех, кто бы мог в этом направлении работать. Но что значит — ищет? Объявляет некий конкурс, на который участники подают проекты. Но поскольку проекты подаются, как правило, от какой-то ограниченной организации, то они, эти проекты, маленькие, не масштабные. Они могут принести какую-то пользу, но не решить глобальных проблем в науке. Ведь какие проекты были раньше? Например, атомная бомба или полёт человека в космос. А сейчас таких проектов нет, они не реализуются. Не решаются и такие проблемы, как например, производство кремния, хотя власть и твердит о том, что его необходимо производить. Государство говорит: «делайте», но помогать в этом, участвовать в этом не собирается. Второе. Наука базируется на трёх китах — поиск знаний, уже имеющиеся научные школы и производство. Что у нас происходит сейчас со школами? В Новосибирском государственном университете конкурс на физмат — пять человек, на юриспруденцию — гораздо больше — порядка двадцати. С моей точки зрения, это очень большой перекос. То есть молодёжь хочет не фундаментальными науками заниматься, а некими вспомогательными дисциплинами.
